— твою мать.

всё это как-то ужасно неправильно. почти до обидного, если бы понятие "обида" по отношению к нему всё ещё приемлемо было.

здесь холодно, и ему нужно новое пальто, и дверь за ним, кстати, тоже захлопнулась — он всё это ненавидит совершенно искренне, его жизнь превратилась в какое-то дерьмо ещё годы назад, а он, кажется, совершенно упустил момент, когда это всё было хоть как-то ещё поправимо; теон не любит оглядываться назад, потому что перечисление собственных ошибок — это для идиотов и мечтателей, теон себя к ним не относит.

так бывает: ты просыпаешься с мыслью, что не знаешь, как тебе жить дальше.
так бывает: ты просыпаешься с мыслью, что лучше бы ты умер.

теон не знает, почему он продолжает возвращаться сюда — по правде говоря, он терпеть этого не может, он робба использует как самый запасной вариант, он не хочет попадаться ему на глаза лишний раз, он не хочет, чтобы робб о нём вообще слышал, это как лишний раз с воспоминаниями из прошлого пересекаться, которые лучше бы давно не то отпустить, не то вырезать — его имя идёт последним в списке “что делать, если идти больше некуда”, теон ненавидит это, у теона много проблем со сгоревшими мостами — они никогда не сгорают почему-то полностью. он не знает, что с этим делать и как это работает, но, кажется, как-то определённо иначе.

у теона, в общем-то, сегодня нет денег (вчера и завтра тоже), но украденные лилии смотрятся вполне неплохо, если их правильно подрезать и поставить в подходящую вазу; теон не умеет извиняться, он знает, где у робба лежит запасной ключ, он куда больше удивляется, когда не обнаруживает старка в его собственной квартире посреди ночи, но какое ему дело, с другой стороны.

глаза у робба не то серые, не то зелёные, теон никак понять не может, когда ключ в замке поворачивает, это почему-то застревает в голове на повторе, он эту мысль из головы упорно не может выбросить; возможно, это какой-то оттенок синего, но небо такого цвета не бывает, может быть, это тоже значит что-то.

у теона всегда было плохо с определением собственного "чувствую".

серый ветер рычит на него, когда он заваливается в прихожую и шарит рукой по стене в поисках выключателя; стабильность — это здорово, чертовски приятно осознавать, что некоторые вещи не меняются — ненависть в том числе. теон сбрасывает сумку с немногочисленными вещами на пол в прихожей и стягивает с себя обувь, он машет псине рукой, та огрызается, прежде чем уйти в другую комнату и тихо рычать из темноты оттуда.

ничего нового, впрочем, — теон окружению робба никогда не нравился, в общем и целом это было взаимно. за собаку иногда, правда, всё же было обидно.

у него болит горло. и голова. и ещё его, кажется, тошнит — это плохая новость, но сейчас сложно определить, от алкоголя всё это или следует серьёзно озаботиться поисками антибиотиков. он гремит на кухне стаканами, пока наливает себе воды, и не разбивает посуду только чудом; серый ветер устраивается в коридоре, вытянувшись и загородив ему выход; собака устраивает морду на лапах и смотрит на него пристально и, вроде бы, осуждающе, но больше не рычит. теон решает, что и это само по себе уже неплохо.

— ладно.

грейджой хлопает дверцей одного из шкафчиков и включает холодную воду в раковине. он чувствует себя откровенно хуёво — при других обстоятельствах он бы здесь и не появился, и он невероятно рад сейчас, что робба не оказывается в квартире — смотреть ему в глаза всегда почему-то было сложнее, чем остальным, врать ему тоже оказывалось от чего-то трудно — теон продолжал говорить себе, что дело в цвете глаз, но себе самому врать всегда труднее всего. он старается не думать о причинах.

ещё он, кажется, разбудил его соседей — одна из чашек с грохотом падает и остаётся целой, очевидно, только с божьей помощью; удача сегодня определённо на его стороне. ему, в общем-то, всё равно — в холодильнике он видел пиццу, он не очень помнит, где робб хранил хоть какое-то подобие ваз, цветы выглядят наполовину увядшими — будь он писателем, он решил бы, что это неплохая метафора ко всей его жизни, но как-то оно не срослось тогда, а сейчас уже поздно пробовать.

он поворачивается к серому ветру и говорит медленно, едва ли не по слогам, в чёрные глаза глядя, как будто для пса это что-то означает:

— я знаю, что ты меня ненавидишь.

раньше он думал, что если смотреть псу в глаза, он воспримет тебя как равного.
или как угрозу — он уже не помнит, как оно там было.
он не уверен, что есть какая-то разница.

собака ожидаемо ничего не отвечает, только смотрит на него всё так же пристально, словно готовая в любой момент вцепиться в зубами ему в глотку или решающая, совсем ли он кретин или его можно ещё потерпеть пару часов; теон думает, что разговаривать с псиной — это уже верх маразма, но, если так подумать, то ничего нового в этом нет.

он не был здесь полгода — у робба в квартире совершенно ничего не поменялось, кроме, может быть, незначительных деталей, вроде рамок для фотографий, теон на них внимания никогда не обращал, он из тех, кто в значительность мелочей всегда верит слабо и неохотно, он думает, что если бы случилось что-то серьёзное, это было бы как-то заметно, и ещё — что робб не бросил бы здесь собаку дольше, чем на ночь, так что времени у него не слишком много; задерживаться надолго он, впрочем, и не собирается.

он находит вазу и засыпает в пятом часу ночи, оставляя свет в коридоре включенным. чувствует он себя в высшей степени паршиво.

когда он открывает глаза, на часах одиннадцатый час утра и у него болит голова ужасно, ноющая боль где-то в затылке, первые пятнадцать минут он проводит, вспоминая, где робб хранит хоть какие-то таблетки, серый ветер тихо поскуливает где-то у входной двери, теон ничего не собирается с этим делать — если его заметят с собакой робба, это будет в высшей степени странно, даже по местным меркам, и ему нужно срочно отсюда сваливать, потому что сталкиваться с ним лицом к лицу он не хочет.

попросту говоря, он боится.
у него всегда было паршиво с храбростью, если уж на то пошло — он вообще в этой жизни знатно проебался, не вина робба, что он в тот момент просто оказался рядом. на его месте мог быть кто угодно другой — какое теперь это имеет значение.

он доедает остатки пиццы и сваливает отсюда как можно скорее, оставив короткую записку с собственным именем и лаконичным "спасибо", он решительно не хочет сталкиваться с роббом и благодарит сейчас всех тех ребят из небесной канцелярии, так любезно предоставивших ему возможность незаметно съебаться. он успевает накинуть куртку и открыть дверь, когда собака выскальзывает в коридор. в этом доме никто не закрывает дверь подъезда, теон бросается за серым ветром скорее инстинктивно, чем из серьёзного беспокойства.

собака выскальзывает на лестничную клетку, никак не реагируя на его попытки её окликнуть.
теон слышит, как дверь за ним захлопывается.

это похоже на дерьмовый анекдот — он это определённо уже где-то видел.

— твою мать.

он пробует дернуть ручку двери пару раз, но это, конечно же, ни к чему не приводит; теон совершенно искренне ненавидит и эту квартиру, и себя, и эту собаку прямо сейчас — по большей части всё-таки себя. и, может быть, он немного зол на робба; он пинает дверь от злости и бессилия, прежде чем выругаться и броситься за собакой на лестницу, но её там, конечно же, уже нет.

он, честное слово, ненавидит всё это — кроме робба; робба не получается ненавидеть где-то на уровне безусловных рефлексов, иначе его бы здесь, конечно, уже давно не было. единственное, чего теон искренне не понимает — это почему робб ничего подобного не испытывает по отношению к нему.

хотя кто его, в общем-то, знает.
теон держится только за то, что робб слишком честный — или слишком прямолинейный, тут не очень понятно. робб бы сказал всё сразу, так что всё нормально.

собаку он так и не находит. таскается вокруг дома три или четыре раза и пытается её окликнуть, но та, конечно же, не появляется.
теон думает, что робб его убьёт.
однозначно убьёт — как только вернётся.
теон борется с искушением съебаться отсюда без объяснений, но он не может просто уйти теперь, да и в квартире осталась записка; он до конца застёгивает молнию на куртке и прячет руки в карманы, опускаясь на нижние ступени и облокачиваясь о ледяные перила. какое счастье, что ещё не зима — скоро станет совсем холодно.

— хей.

робб всегда появляется как-то неожиданно; теон не знает, сколько времени проходит, но сил поднять на него глаза он находит не сразу. теон думает, что ему тогда всё же следовало захватить упаковку обезболивающих с собой, пока была возможность. снова болит голова.
ещё тут ужасно холодно.
он не может понять, кого он ненавидит сильнее в данный момент — грёбаную собаку робба, его самого или себя. слишком сложный получается выбор.

— дверь захлопнулась.

тут всё-таки ужасно холодно.
ему немного хочется сказать, что ему жаль, но слишком сложно выбрать, за что именно извиняться.

невозможно держать в себе столько дерьма и не стать его частью.

— и ещё, кажется, я проебал твою собаку.

робб нихрена не изменился с их последней встречи.